Эротический роман британской писательницы Эрики Леонард
«Пятьдесят оттенков серого» стал одной из самых ожесточенно обсуждаемых
книг 2011 года в Европе и США. Сейчас он готовится к выходу в
издательстве «ЭКСМО». «Сноб» публикует отрывок
+T-
- Фото: Getty Images/Fotobank
Первое, что я замечаю, – это запах. Пахнет кожей и полиролью со слабым цитрусовым ароматом. Свет мягкий, приглушенный. Источника не видно, рассеянное сияние исходит откуда-то из-под потолочного карниза. Выкрашенные в темно-бордовый цвет стены и потолок зрительно уменьшают достаточно просторную комнату, пол сделан из старого дерева, покрытого лаком. Прямо напротив двери к стене крест-накрест прибиты две широкие планки из полированного красного дерева с ремнями для фиксации. Под потолком подвешена большая железная решетка, площадью не меньше восьми квадратных футов, с нее свисают веревки, цепи и блестящие наручники. Рядом с дверью из стены торчат два длинных резных шеста, похожие на балясины лестницы, только длиннее. На них болтается удивительное множество всяких лопаток, кнутов, стеков и каких-то странных орудий из перьев.
С другой стороны стоит огромный комод красного дерева: ящики узкие, как в старых музейных шкафах. Интересно, что в них может быть? Но действительно ли я хочу это знать? В дальнем углу – скамья, обтянутая темно-красной кожей, и рядом с ней прибитая к стене деревянная стойка, похожая на подставку для бильярдных киев; если присмотреться, на ней стоят трости различной длины и толщины. В противоположном углу – стол из полированного дерева с резными ножками и две такие же табуретки.
Однако большую часть комнаты занимает кровать. Она крупнее обычной двуспальной, с четырьмя резными колоннами в стиле рококо по углам и плоской крышей балдахина. Похоже на девятнадцатый век. Под пологом видны еще какие-то блестящие цепи и наручники. На кровати нет постельных принадлежностей – только матрас, обтянутый красной кожей, и красные шелковые подушки, сваленные грудой на одном конце.
У изножья кровати, на расстоянии нескольких футов, большой темно-бордовый диван, просто поставленный посередине комнаты, лицом к кровати. Как странно… Ставить диван лицом к кровати. И тут мне приходит в голову, что на самом деле, диван – самая заурядная вещь из всей мебели в комнате, и я улыбаюсь этой мысли. Подняв голову, я вижу, что к потолку в случайном порядке прикреплены карабины. Остается только гадать, зачем они нужны. Как ни странно, все это резное дерево, темные стены, приглушенный свет и темно-бордовая кожа придают комнате спокойный и романтичный вид… Наверное, это и есть романтика по версии Кристиана Грея.
Как я и ожидала, он внимательно следит за мной, но по его виду ничего нельзя понять. Я обхожу комнату, и он идет следом за мной. Меня заинтересовала эта штука с перьями, и я нерешительно прикасаюсь к ней рукой. Она сделана из мягкой кожи и похожа на плетку девятихвостку, только толще. На конце каждого хвоста прикреплена маленькая пластмассовая бусинка.
– Это называется флоггер, – тихо звучит голос Кристиана.
Флоггер… гм-м. По-моему, я в шоке. Мое подсознание в ужасе сбежало, или валяется в нокауте, или перевернулось кверху килем и затонуло. Я оцепенела. Я могу видеть и воспринимать, но не в силах высказать, что чувствую. Да и что можно сказать в ситуации, когда обнаруживаешь, что потенциальный любовник – абсолютно чокнутый садист или мазохист? Страшно… да. Это самое сильное чувство. Однако, как ни странно, я боюсь не его, думаю, он меня и пальцем не тронет без моего согласия. В голове крутится множество вопросов. Почему? Как? Когда? Как часто? Проходя мимо кровати, я провожу пальцем по искусной деревянной резьбе одной из колонн. Это просто произведение искусства.
– Скажи что-нибудь, – приказывает Кристиан обманчиво спокойно.
– Ты делаешь это с людьми, или они делают это с тобой?
Его рот кривится, то ли от смеха, то ли от облегчения.
– С людьми? – Он медлит пару секунд, обдумывая ответ. – Я делаю это с женщинами, которые сами того хотят.
Как-то непонятно.
– Если у тебя есть добровольцы, зачем ты привел сюда меня?
– Я очень хочу делать это с тобой.
– Ой. – Я ловлю ртом воздух. Почему?
Я бреду в дальний конец комнаты и задумчиво провожу рукой по высокой, достающей мне до талии кожаной скамье. Ему нравится мучить женщин. От этой мысли мне становится тошно.
– Ты садист?
– Я – Доминант. – Его взгляд прожигает меня насквозь.
– Что это значит? – спрашиваю я тихо.
– Это значит, что ты добровольно признаешь мою власть над собой. Во всем.
Я стараюсь осмыслить услышанное.
– Почему я должна это делать?
– Чтобы доставить мне удовольствие, – шепчет он, наклоняя голову набок, и я вижу тень улыбки.
Доставить ему удовольствие! Ишь чего захотел! У меня отваливается челюсть. Доставить удовольствие Кристиану Грею. И вдруг я понимаю, что именно этого и хочу. Я хочу, чтобы он, черт возьми, был от меня в восторге. Какое открытие!
– Иными словами, я хочу, чтобы ты хотела доставить мне удовольствие, – говорит он мягко. Его голос действует на меня гипнотически.
– Каким образом? – Во рту пересохло. Хорошо, про «удовольствие» я понимаю, но какое это имеет отношение к пыточной комнате времен королевы Елизаветы? И надо ли мне знать ответ?
– У меня есть правила, и я хочу, чтобы ты их выполняла – для твоей пользы и для моего удовольствия. Если я буду тобой доволен, ты получишь награду. А если нет – накажу тебя, и ты запомнишь, – шепчет он.
Я оглядываюсь на подставку для тростей.
– А это что? – Я обвожу рукой вокруг себя.
– Стимулирующие средства. Награда и наказание.
– Значит, тебе приятно навязывать мне свою волю?
– Ты должна доверять мне и подчиняться добровольно. Чем ты послушнее, тем больше удовольствия я получаю – все очень просто.
– Хорошо, а что с этого буду иметь я?
Он пожимает плечами с почти виноватым видом.
– Меня.
О, господи. Кристиан проводит рукой по волосам.
– По твоей реакции ничего не поймешь, Анастейша, – произносит он сердито. – Давай пойдем вниз, чтобы я собрался с мыслями. Здесь я не могу смотреть на тебя спокойно.
Он протягивает мне руку, но теперь я не решаюсь ее взять.
Кейт сказала, что он опасен, и была совершенно права. Как она догадалась? Он опасен для моей жизни, потому что я собираюсь сказать «да». Но часть меня этого не хочет. Часть меня хочет с криком бежать от этой комнаты и того, что она представляет. Я в полной растерянности.
– Я не причиню тебе вреда, Анастейша. – Его серые глаза умоляют, и я понимаю, что Кристиан говорит правду. Я протягиваю руку, и он ведет меня из комнаты.
– Давай я покажу тебе кое-что еще. – Вместо того чтобы вернуться вниз, Кристиан, выйдя из игровой комнаты, как он ее называет, поворачивает направо и идет по коридору. Мы проходим несколько дверей и наконец достигаем последней. За ней оказывается спальня с большой двуспальной кроватью посередине, где нет ни одного цветового пятна. Все: стены, мебель, постель – абсолютно белое. Обстановка холодная и стерильная, но за стеклянной стеной открывается потрясающая панорама Сиэтла.
– Твоя комната. Ты можешь украсить ее по своему вкусу.
– Моя комната? Ты хочешь, чтобы я сюда переселилась? – Я не могу скрыть ужаса.
– Не на все время. Скажем, с вечера пятницы до воскресенья. Мы можем это обсудить. Если ты захочешь, конечно, – добавляет он неуверенно.
– Я буду спать здесь?
– Да.
– Одна?
– Да. Я же говорил тебе, что всегда сплю один. Ну, если не считать того случая, когда ты напилась до бесчувствия. – Похоже, он мне выговаривает.
Я поджимаю губы. Просто не укладывается в голове: добрый, заботливый Кристиан, который спас меня, совершенно беспомощную, и мягко поддерживал, когда меня рвало в азалии, оказался чудовищем, любителем цепей и хлыстов.
– А ты где спишь?
– Моя комната внизу. Пойдем, ты, наверное, проголодалась.
– Что-то у меня аппетит пропал, – отвечаю я раздраженно.
– Ты должна поесть, Анастейша, – втолковывает он мне и, взяв за руку, ведет прочь.
Снова оказавшись в огромной зале, я изнываю от тревоги и тоски, словно стою на краю обрыва, и мне надо решить: прыгнуть вниз или нет.
– Я понимаю, что подталкиваю тебя на темный путь, Анастейша. Хорошенько подумай. Может, ты хочешь, что-то спросить? – говорит он и, отпустив мою руку, уходит на кухню.
Хочу. Но с чего начать?
– Ты подписала договор о неразглашении, поэтому спрашивай все, что угодно, я отвечу.
Я стою у бара и смотрю, как Кристиан достает из холодильника тарелки с разными сырами и две крупных грозди зеленого и красного винограда. Он ставит тарелки на стол и принимается резать французский багет.
– Сядь.
Он указывает на одну из барных табуреток, и я подчиняюсь его команде. Если я соглашусь, придется к этому привыкать. И вдруг я понимаю, что Кристиан вел себя так с первой минуты нашего знакомства.
– Ты говорил о каких-то бумагах?
– Да.
– Что за бумаги?
– Кроме договора о неразглашении, существует контракт, в котором говорится, что мы будем делать, а что нет. Я должен знать твои пределы допустимого, а ты – мои. Все будет по взаимному согласию.
– А если я не соглашусь?
– Ну, что поделать, – говорит он осторожно.
– Но у нас не будет отношений? – спрашиваю я.
– Нет.
– Почему?
– Потому что это единственные отношения, которые меня интересуют.
– Почему?
Он пожимает плечами.
– Так я устроен.
– А почему ты стал таким?
– Почему люди такие, а не иные? На это трудно ответить. Почему кто-то любит сыр, а кто-то нет? Ты любишь сыр? Миссис Джонс, моя домработница, оставила на ужин…
Кристиан достает из буфета большие белые тарелки и ставит одну передо мной.
Мы говорим о сыре… Бред.
– И какие правила я должна выполнять?
– Они у меня записаны. Обсудим, когда поедим.
Еда. Я не смогу проглотить не кусочка.
– Я в самом деле не голодная.
– Все равно поешь, – говорит Кристиан. Теперь понятно, откуда у него эта диктаторская манера. – Налить тебе еще вина?
– Да, пожалуйста.
Он наполняет мой бокал и садится рядом со мной. Я торопливо отпиваю глоток.
– А закуску?
Я беру маленькую кисточку винограда.
– И давно это у тебя?
– Да.
– А легко ли найти женщин, которые согласны?..
Кристиан кривит бровь.
– Ты не поверишь, – отвечает он сухо.
– Тогда почему я? Я правда не понимаю.
– Анастейша, повторяю, в тебе что-то есть. Я не могу просто оставить тебя в покое. – Он иронически улыбается. – Я лечу к тебе, как мотылек на пламя. – Его голос мрачнеет. – Я очень хочу тебя, особенно сейчас, когда ты снова кусаешь губу. – Кристиан глубоко вздыхает и сглатывает.
У меня внутри что-то переворачивается – он хочет меня… несколько странно, правда, но все равно: этот красивый, необыкновенный, безнравственный мужчина хочет меня.
– По-моему, все наоборот, – ворчу я. Это я мотылек, а он – пламя. И это я обожгусь.
– Ешь!
– Нет. Я еще пока ничего не подписывала и буду делать, что хочу, если ты не возражаешь.
Его глаза смягчаются, на губах появляется улыбка.
– Как угодно, мисс Стил.
– И сколько было этих женщин? – Я ляпнула, не подумав, но мне очень интересно.
– Пятнадцать.
О… не так много, как я ожидала.
– И долго это тянулось?
– С некоторыми – долго.
– Кто-нибудь серьезно пострадал?
– Да.
Ох, ну ни фига себе!
– Сильно?
– Нет.
– Ты будешь делать мне больно?
– Что ты имеешь в виду?
– Физически. Ты будешь меня бить?
– Я буду наказывать тебя, когда потребуется, и это болезненно.
Я чувствую, что вот-вот упаду в обморок. Делаю еще глоток вина в надежде, что алкоголь прибавит мне храбрости.
– А тебя когда-нибудь били?
– Да.
Ого… Прежде чем я успеваю расспросить его поподробнее, он прерывает ход моих мыслей.
– Пойдем в кабинет. Я тебе кое-что покажу.
Я-то думала, что меня ждет ночь неземной страсти, а вместо этого мы обсуждаем какие-то соглашения.
Я иду за ним в кабинет – просторную комнату с еще одним окном от пола до потолка. Кристиан садится за стол, указывает мне на кожаное кресло перед собой и протягивает листок бумаги.
– Это правила. Их можно менять. Они входят в контракт, который мы заключим. Прочти их, и давай обсудим.
